acbofi: анекдотец

Вот, бывает, посмотришь на человека и не знаешь, куда его послать…
Судя по его виду - он уже везде был!

Все началось с того, что тесть моего брата начал готовиться к смерти.
Как он считал, по весьма обоснованным причинам. Годы уже не те – за
полтинник перевалило. Времена смутные – начало девяностых. Кто в то
время в России жил, помнят. Ну и не перспективное финансовое положение
тоже. В общем, все к одному. А хотелось, когда эта с косой придет, чтобы
все по-человечески, без эксцессов. Прикупил гробик – по размеру и учетом
физиологических изменений. Памятник, заказал, правда пока без даты
смерти, но зато с фоткой и именем и фамилией выгравированными красивым
каллиграфическим шрифтом. Свез это все в сарай на дачу и оставил до
худших времен. Чуть не написал до лучших. Через год решил проверить
инвентарь, ну и пыль стряхнуть.
Громче мата никто и не слышал. Если и шла в тот момент за ним смерть,
явно на полпути развернулась. Ну, а что? Гроб повело, и он в шести
местах дал трещину, а гранитная крошка с памятника покинула свою форму,
чем напрочь изуродовала и шрифт и фотографию. Сначала он ринулся в
ритуальное бюро, где ему этот товар впарили. Устроил там скандал, но два
добрых молодца быстренько вывели его под белы рученьки на улицу и тыкая
кулаками в спину, объяснили, что гроб надо было хранить не в сарае, а в
земле – как-то предписано инструкцией. Тесть брата урок учел и прежде
чем разбираться из-за памятника, подобрал кой-какую литературу – что где
и как хранится должно. Вчитался, разобрался с технологиями и сказал – я
сделаю все сам. Вот же упертый мужик.
Работа закипела. Дача превратилась в столярный цех. Дощечка к дощечке,
все отполировано и подогнано своими руками. Гроб получился такой, что
тесть на досуге в него частенько ложился и отдыхал. Дальше был памятник.
Монументальный. Технологию тесть видимо упер у японцев. Они доты с
дзотами мастаки были строить еще до второй мировой. Первую заготовку
испытывал кувалдой – расплющил напрочь, а памятнику хоть бы хны. И видно
своим громыханием, опять спугнул косую. Она в той деревне, где дача
была, вообще-то частенько ошивалась, а тут не дошла, заглянула к
соседям.
Прибежала кума, типа кум помер, продай гроб. Чем уж она его убеждала, не
знаю. Но отдал задаром, по-родственному. В горе ведь помогать надо.
Кума хоронили, вся деревня с гроба глаз не спускала. Помянуть не успели,
а у тестя у калитки очередь. В деревне-то почитай одни старики со
старухами остались, то-то костлявой приволье. Разве откажешь – своим.
Делал за копейки, чтоб на материал хватало. Но как его подставили,
помнил. И между делом резьбой научился покрывать, в лакировке стал
мастак. Не гробы, а шедевры.
Короче, через какое-то время к нему братки из райцентра подвалили. Не,
не мзду требовать. Одного из ихних завалили. Заплатили за гроб баксами,
не торгуясь. Ну и пошло поехало, все ведь помнят, сколько тогда братвы
было. А сколько осталось?
Так это я к чему? Тесть-то этот до сих пор живой. Свой ритуальный цех у
него. Каждый день почитай себе новый гроб делает, все краше и краше. Да
только не берет его костлявая, может у них контракт?

Дело было в Ташкенте в старые добрые студенческие годы. Мы с другом
Бобом ехали в гости к нашему другу Дену на 13 трамвае (для тех кто знает
как этот маршрут пролегает). В районе воинского штаба ТуркВО, там, где
расстояния между остановками огромные (метров 400-500) и трамваи не
страдают неторопливостью, трамвай останавливает гаишник.
«Опа! » - переглянулись мы с другом моим Бобом. - «ГАИ теперь и трамваи
за превышение останавливает?!… »
Гаишник входит в трамвай через переднюю (теперь уже парадную) дверь и
громко так, что могли слышать его голос все, спрашивает: «А где твой
кондуктор? »
«Хех, сейчас еще позаботится, чтобы у всех были билетики, и проверит,
нет ли зайцев?!… », - переглянулись мы с Бобом.
«В вагоне… », - растерянно оглядывая недра вагона, отвечает
вагоновожатый.
«Во-о-он твой кондуктор! » - победоносно объявляет гаишник и, указывая
пальцем сквозь вагон на трамвайные пути, выходит из трамвая.
Кондуктор оказался выносливым парнем, ждали мы его не долго. Из
маленькой точки он быстро приобрел запыхавшиеся очертания, заскочил в
вагон, отдышался и молвил: «Чикали билети олийлинг. (Вошедшие,
приобретайте билеты [узб.])» Трамвай долго трясло от хохота.